Donya-e Eqtesad: Тегеран и Вашингтон могут стать стратегическими партнерами

Один из видных экспертов по проблемам международных отношений предлагает два варианта ведения внешней политики Ирана до американских выборов-2020, и говорит, что отношения Тегерана и Вашингтона могли бы носить прагматичный и даже стратегический характер. Но это зависит также и от консенсуса, которого должны достичь две американских политических партии — Демократическая и Республиканская.

Накануне публикации данной статьи состоялось заседание Совбеза ООН в онлайн-формате, темой которого стало обсуждение резолюции 2231 (о судьбе санкций против Ирана — прим. перев.). Важнейшим итогом заседания стала очередная международная изоляция, в которой оказались США из-за своей позиции по Ирану. Первым выступавшим был Госсекретарь США Майк Помпео, который, как обычно, своими безосновательными обвинениями, наполненными иранофобией, пытался убедить в своей правоте представителей других стран. Но его усилия, имевшие цель сохранить санкции против Ирана (прежде всего — эмбарго на поставки вооружений) не увенчались успехом и на этот раз. Остальные собравшиеся, напротив, настаивали на необходимости сохранения и продолжения функционирования в прежнем виде ядерной сделки и осудили позицию Вашингтона. Из-за этого Помпео был даже вынужден, в конечном итоге, покинуть заседание до его завершения.

Выступил также представлявший Исламскую Республику Иран министр иностранных дел, который говорил твердо и убедительно. Он решительно осудил односторонние действия Вашингтона по выходу из ядерной сделки и подверг критике неконструктивную позицию США. Зариф прямо заявил представителям мировой общественности, что если санкции против Ирана и эмбарго на поставку вооружений будут продлены, Иран будет иметь на этот счет альтернативный план. До истечения действия эмбарго осталось уже менее 4 месяцев, и одновременно в США разворачивается полным ходом предвыборная гонка — в этой связи представляется необходимым рассмотреть, в каком направлении будут развиваться эти события, несомненно, связанные друг с другом. Чтобы обсудить этот сюжет и последнее заседание Совбеза ООН, мы пригласили на интервью известного эксперта по международным проблемам, доктора Диако Хоссейни. Основное содержание данного интервью — ниже:

— Для начала, пожалуйста, осветите основные моменты прошедшего заседания Совета безопасности ООН, посвященного выполнению резолюции 2231.

— Прежде всего, хотел бы отметить очевидную и явную изоляцию, в которой оказались, и уже не в первый раз, США, со своей позицией по обсуждаемому на заседании вопросу. США в очередной раз старались протолкнуть новый вариант соглашения (ядерной сделки — прим. перев.), в котором сохранялось бы, фактически перманентно, эмбарго на поставки в Иран современного вооружения. Все присутствовавшие на заседании представители других стран также дали по этому поводу ясный и четкий ответ. Можно с большей или меньшей уверенностью утверждать, что США не смогут провести свой план через Совет безопасности ООН. С другой стороны, позиции представителей европейских стран также основывались на том, что США пытаются злоупотреблять площадкой Совета безопасности для проведения выгодных им инициатив.

Выступление Зарифа также прозвучало чрезвычайно убедительно на этом фоне, и позиция Ирана таким образом взяла верх во всех отношениях, и в морально-нравственном, и в правовом. Это показывает, сколь результативным и действенным оказалась полная приверженность Ирана резолюции 2231 и ядерному соглашению. Уже много раз находило подтверждение то, что ядерная сделка действительно служила безопасности Ирана, иными словами, это соглашение не давало возможности настроить против Ирана мировое сообщество, к чему так стремились все это время США. И прошедшее заседание Совета безопасности служит лишь очередным доказательством этого утверждения.

Совершенно очевидно, что если бы ядерное соглашение не работало, заседание Совбеза ООН могло бы пойти совершенно по иному пути и наверняка завершилось бы не в пользу Ирана. Но коль скоро Иран неукоснительно выполнял все свои обязательства по ядерному соглашению и не отходил от него, вопреки действиям США, то его позиции становились все более прочными и встречали поддержку со стороны мирового сообщества. Поэтому очень трудно в чем-то обвинить Иран. На основании всего этого можно сделать вывод, что США на этом заседании потерпели полное поражение, тогда как Иран одержал полную победу. Но конечно, при этом нельзя утверждать, что усилия США по демонтажу ядерной сделки остановятся, и что они не предпримут иных путей для того, чтобы оставить в силе санкции против Ирана, в том числе эмбарго на поставки современного вооружения. Однако односторонние действия США, игнорирование ими механизма Совета безопасности ООН, который создан для выработки некоего общего мнения, а не для проталкивания лишь своего собственного, подрывают их позиции перед лицом всего мирового сообщества.

— А почему в данной связи так важны позиции европейских стран? Прежде всего, мы имеем в виду Великобританию, Францию и Германию, которые как раз проголосовали за принятие арбитражем Международного агентства по атомной энергии резолюции против Ирана.

— Эта ситуация тоже не нова. Известно, что у европейцев есть в некоторой степени стремление, также, как и у США, сохранить эмбарго на поставки Ирану вооружения — в глубине души они хотели бы тоже сохранения, хотя бы частичного, действующих против Ирана санкций. Они это периодически дают понять, то прямо и откровенно, то скрыто и косвенно. И в этом отношении они действуют заодно с США. Отличие их позиций от позиции США в самом способе реагировать на те опасения, которые им всем внушает Иран. Позиция европейских стран заключается в том, чтобы не подвергать разрушению механизм резолюций Совбеза ООН и тем более, не уничтожать саму ядерную сделку. В то же время совершенно очевидно, что стремление сохранить санкции против Ирана — далеко не только американская инициатива, при определенных условиях таковую можно видеть и в подходах европейских стран.

Как представляется, цель европейцев также состоит в том, чтобы санкции против Ирана все-таки остались, пускай и при функционировании всех связанных с этим международных договоренностей. Нужно чтобы ядерная сделка сохранилась, но так, чтобы не настравивать против себя США.

Понятно, что в случае, если США будут недовольны действиями и подходами европейцев (в отношении Ирана), их иранофобия приобретет еще более ярко-выраженный характер, что очень сильно беспокоит Европу, так как этот приведет ее к конфронтации с США в Совете безопасности, а это уже может, как кажется европейцам, нанести вред ядерному соглашению. Таким образом, общая атмосфера такова, что Европа занимает больше сторону США, а линия США в отношении ядерной сделки выглядит не так откровенно радикально, поскольку Европа своей позицией несколько сглаживает все острые углы.

Европейцы тут, словно «облагораживают» позицию американцев. Следует напомнить, что европейцы дали американцам свои предложения по продлению эмбарго в отношении Ирана — так, чтобы санкции в отношении Ирана длились бы еще несколько лет или были бы введены вне Совета безопасности ООН. Причины такого поведения Европы в том, чтобы удовлетворить Вашингтон, и последний воздержался бы от действий, которые категорически неприемлемы для Ирана. Но если такие шаги будут сделаны, они не будут иметь легитимности, поскольку пройдут вне Совета безопасности, а раз так, то у Ирана будет право их просто игнорировать.

Нельзя не сказать и о том, что сейчас и так действует одностороннее европейское эмбарго на поставки вооружения Ирану. И если бы не существовало тех санкций, которые были введены через Совет безопасности, европейцы все равно ввели бы их и сделали бы США участниками этих санкций, но это, как я уже говорил, не имеет большого значения с точки зрения международного права.

— В случае односторонних шагов со стороны США и возврата международных санкций против Ирана, каких дальнейших событий нам следует ожидать?

— Как заявили все участники прошедшего заседания Совета безопасности, Россия и Китай более откровенно и открыто, европейские участники — с меньшей откровенностью, что раз США уже вышли из ядерного соглашения и более не участвуют в нем, то они и не могут прибегать и требовать и реализации механизма разрешения споров, который упоминается в ядерном соглашении (механизм, который содержит оговорки о переформатировании ядерной сделки на иных условиях и о возобновлении санкций в отношении Ирана — прим. перев.). США не имеют права и действовать в соответствии с этим механизмом. Поэтому США должны были бы уже уяснить к сегодняшнему дню, что их предложения (по переформатированию ядерного соглашения) не будут приняты Европой, а не только Китаем или Россией, которые открыто стоят на стороне Ирана и его интересов.

Если же Европа сейчас примет американские предложения, это уже приведет к серьезной конфронтацции в Совбезе, чего Евросоюз как раз не хочет. Поэтому, представляется, что сейчас кажется маловероятным, что тот коллективный антииранский настрой, которого США смогли добиться несколько лет назад, когда они смогли протащить через Совбез санкции против Иран, проявится и возобладает вновь. Ведь в этом случае, если санкции возвращаются по настоянию США в данный момент, то Америка еще более утрачивает свой авторитет, а по наметившейся к настоящему моменту некоторой многополярности в решении важных международных проблем вновь был бы нанесен серьезный удар.

(…)

— Некоторые считают, что настоящий момент, в силу всех вышеприведенных Вами обстоятельств, является весьма подходящим для переговоров между Ираном и США, и поскольку к переговорам, нежели к открытому конфликту, больше склоняется и сам президент Дональд Трамп, то для Ирана появляется возможность обеспечить себе значительные уступки (со стороны США), вплоть до полной и безоговорочной отмены эмбарго на поставки вооружения. Какова Ваша позиция в этом отношении?

— Я абсолютно убежден, что политика Ирана в отношении США должна основываться на неких принципах. В силу отсутствия в настоящий момент обычных дипломатических отношений и каналов связи между США и Исламской Республикой и из-за институциализации вражды во всем американском обществе и государстве в отношении Ирана, которое к тому же испытывает проблему столкновения двух партий, нам все же следует быть осмотрительными и не вдаваться в возможные упрощения подобного рода. Ведь если Иран вступает в переговорный процесс сейчас, когда в США у власти еще находится администрация Дональда Трамп, и даже достигает в этом процессе успеха, о котором вы сейчас сказали, то нам не следует забывать, что американское общество, а вместе с ним и все государственные институты поляризованы, и если после выборов у власти окажется уже администрация демократов, то она может отнестись к достигнутым соглашениям с Ираном ровным счетом также, как и сам Трамп только что поступил с ядерным соглашением.

Поэтому мы должны действовать четко принципиально и нам не следует совершать плохо продуманных шагов. Ведь если нам суждено добиться какого-то прогресса в переговорах с США, то необходимо, чтобы этот прогресс имел стратегический, долгосрочный характер, и ни в коем случае не был бы завязан только на конкретном американском политике или президенте. Когда я говорю о стратегическом характере прогресса, то я имею в виду, что следует добиться, чтобы все американские политические и государственные институты следовали бы достигнутым договоренностям, невзирая на партийную принадлежность и строго выполняли бы их, вне зависимости от внутренней политической конъюнктуры.

Помимо того, что успех должен иметь стратегический характер, достигнутые договоренности должны быть еще и прагматичными, то есть должны иметь продолжение на зримую перспективу, а не опирались бы на конкретную фигуру того политика, который в данный момент занимает главенствующую позицию в Белом доме. Но эта проблема связана не только с США, ведь и в Иране на достигнутые договоренности должны будут смотреть как на договоренности приемлемые, выполнимые и, главное, долгосрочные, а не сиюминутные.

Добиться этого в силу уже глубоко укоренившихся противоречий и откровенной вражды между США и Ираном будет весьма непросто. Ведь если успех, которого мы можем добиться в переговорах с США, не будет отвечать тем условиям, о которых я только что сказал, Иран и все достигнутые договоренности рискуют оказаться заложниками внутренней политической ситуации в США, и как показывает уже имеющийся у нас опыт, такие договоренности не будут иметь перспектив и прочного будущего.

— В этой связи есть еще одни важный вопрос — при нынешней политической неопределенности продолжается и серьезное экономическое давление на Иран. Как долго у народа Ирана хватит сил выдерживать это давление и тяжелое бремя расходов, проистекающее из-за санкций?

— Реальность здесь такова, что Иран для того, чтобы это состояние скорее завершилось, должен смотреть на перспективу. То есть мы, прежде всего, должны понимать, что у этой проблемы есть две стороны. Большинство тех американских политиков, у которых помимо идеологии есть еще и мудрость, осуждают методы экономического давления, поскольку они уже поняли, что эти методы, которые США применяют годами, не приносят планируемых результатов. В связи с этим в США многие начинают задаваться вопросом — как долго еще будет продолжаться эта политика экономического давления на неугодные страны? Они уже осознали, что данная политика уже привела к значительным расхождениям между США и странами Евросоюза, а также способствовала тому, что значительно углубились и так очень сильные противоречия между США, с одной стороны, и Россией и Китаем — с другой. А все это вместе ведет постепенно к тому, что США оказываются в международной изоляции.

Здравомыслящая американская политическая элита говорит о том, что Белый дом должен как можно скорее положить подобной политике конец, как весьма разрушительной для самих же США. Терпению американцев и американских компаний есть предел, какими бы богатыми они ни были. Ведь если в Иране то и дело возникает идея о том, что политика сопротивления США имеет свои пределы и границы, то и подобная точка зрения есть и в США.

Вашингтону тоже приходится платить свою цену за то давление, которое он оказывает на Тегеран. То есть взгляд на данную проблему должен быть двусторонним. Потому на вопрос о том, насколько хватит терпения у Ирана и иранцев, можно также ответить вопросом — как долго американцы захотят продолжать платить довольно высокую цену за политику экономических санкций и когда они наконец отойдут от этой политики и вернутся к дипломатии и переговорам? Соответственно, как только в США зададутся этим вопросом со всей серьезностью, тогда и Иран сможет, наконец, завершить политику сопротивления и обратиться к дипломатии. Однако годы сопротивления надо помнить, чтобы не растерять те результаты, которые принесла политика сопротивления: использовать их для получения более приемлемого для себя результата во время переговоров.

— Трамп при всей его одиозности уже неоднократно поднимал вопрос о переговорах с Ираном. Не является ли этого свидетельством тому, что Иран занимает довольно важное место в его внешнеполитической концепции. Хотя бы с узко утилитарной целью — получить большинство голосов на предстоящих выборах, если ему удастся заполучить в свои руки такой козырь — добиться начала переговорного процесса с Ираном?

— Пока положение дел таково, что достижения Дональда Трампа во внешней политике весьма скромны. Была политика давления на Иран, на Северную Корею, на Венесуэлу, на Кубу, но она не только ничего не принесла США, но и, как я уже упоминал выше, стоила Америке значительных расходов. Неспособность Трампа добиться результатов во внешней политике — это, действительно, тот сюжет, который напрямую будет связан с процентами голосов на предстоящих президентских выборах. И пока все итоги внешней политики идут ему, очевидно, в пассив.

Весьма вероятно, проблема Ирана в данной связи очень актуальна и важна, чтобы попытаться ее решить. Но есть ли у Трампа время на решение этой проблемы? Что он сможет сделать за несколько месяцев, при том, что утеряны были годы? Трамп может сколько угодно поднимать вопрос переговоров с Ираном, но американские избиратели смотрят на результаты и на перспективу. Но, как видим, среди результатов пока одни неудачи и провалы, и Иран — часть этих провалов. А соперники на выборах — демократы — не упустят возможности использовать этот случай в предвыборной гонке и наверняка, поднимут вопрос о той высокой цене, которую Америка заплатила за все авантюры, на которые в разное время своего президентства шел Трамп и его администрация.

Несомненно, они вспомнят о том, что Вашингтон, выйдя два с лишним года назад из ядерной сделки, не добился этим никаких результатов, и о том, что политика ужесточения санкций так и не заставила Иран сесть за стол переговоров. Не заставила сесть за него, разумеется, на условиях США. Все это, несомненно, станет частью предвыборных дебатов и будет оказывать свое влияние на общественное мнение.

— Некоторые аналитики и наблюдатели высказывают предположение, что Трамп пойдет на какие-то совершенно неожиданные, свойственные ему шаги, чтобы попытаться договориться с Ираном до выборов, но в случае своей победы на выборах он тут же откажется от переговоров и, более того, пойдет даже на какую-то новую авантюру против Ирана. А какова Ваша точка зрения на данный счет?

— Даже если Трамп победит на выборах, вероятность того, что он пойдет на переговоры с Ираном, больше, чем вероятность некой новой авантюры. В ходе первого президентского срока он еще мог затевать какие-то авантюры хотя бы потому, что у него была возможность что-то делать вопреки наследию, оставленному Бараком Обамой. Ведь и у того внешнеполитический курс, особенно в ходе второго президентского срока, оказался в целом неудачным. Во второй президентский срок Дональда Трампа наследие Обамы уже не сможет играть ключевой роли. Ведь теперь у Трампа не будет перспектив снова переизбраться на пост президента. Ему придется переосмысливать то наследие, которое оставляет уже он сам, и тот опыт, который он получил за первые четыре года пребывания на посту президента США.

Бывший советник Трампа по национальной безопасности Джон Болтон написал в своей книге, что Трамп изначально предполагал, что два или три месяца понадобится для того, чтобы вызвать в Иране новую революцию на фоне недовольства политикой санкций или чтобы заставить Иран пойти на переговоры. Но все эти планы и расчеты рухнули, и Трамп хорошо знает, что это произошло потому, что он прислушался к ошибочным прогнозам и советам, которые ему давали.

Поэтому я убежден, что Трамп, в случае, если сможет переизбраться на следующий срок, начнет с «генеральной уборки», после которой, весьма вероятно, не будет места уже для Майка Помпео в его администрации, в данном случае, в Госдепартаменте. В то же время, вероятно, что Трамп постарается переосмыслить уроки, усвоенные им за первые четыре года президентства, и одним из результатов этого переосмысления станет как раз попытка прийти к какому-то компромиссу с Ираном. Полагаю, что данные альтернативы следует принять во внимание, ведь так или иначе, но ждать осталось недолго, чтобы понять, насколько они верны. Но на то, что они все же верны, уже сейчас указывает множество факторов.

* Для удобства читателей перевод публикации приводится с сокращениями