Estadão: Путин создал в России телевизионное общество

В своей книге «Путь к несвободе» Тимоти Снайдер (Timothy Snyder) анализирует развязанную Россией цифровую войну.

В марте 2014 года, за несколько дней до того, как Россия вторглась на Украину, интернет наводнили истории зверств, совершаемых украинцами в Крыму — на территории, которая сделалась предметом спора двух стран. Между тем данные свидетельства были ложными и распространялись троллями и роботами, созданными российской разведкой для того, чтобы ввести в заблуждение украинцев и международное сообщество. Использование социальных сетей в неблаговидных целях — или информационная война — сделалось частью внешней политики российского президента Владимира Путина, рассказывает в своей новой книге (опубликованной в Бразилии под названием Na Contramão da Liberdade) историк и профессор Йельского университета Тимоти Снайдер, исследователь авторитаризма и специалист по Восточной Европе. «Этот метод отлично сработал, вполне возможно, что в будущем войны будут вестись именно такими средствами (…) Они не требуют больших затрат, их довольно просто осуществить, зато отследить реальных исполнителей крайне трудно», — объяснил Снайдер нашему изданию.

Новая книга автора «О тирании» рассказывает о роли и влиянии России в современном мире, а также о взглядах Путина, объясняя причины, по которым российский лидер вступил в союз с крайне правыми политиками в Европе и поддержал кандидатуру Дональда Трампа в Соединенных Штатах. «Поддержка Трампа была частью более обширной (российской) стратегии по оказанию помощи кандидатам, которые порывают связи с демократией», — сказал он. Приводим основные отрывки из интервью, которое историк дал «Эштадау» по телефону.

Эштадау: дезинформация побеждает в битве с правдой и фактами, влияя на исход выборов. Как можно разрешить эту проблему?

Тимоти Снайдер: Первое, что нам необходимо сделать — признать этической нормой то, что факты сами по себе — это хорошо. Они ценны и имеют свою стоимость. Технически говоря, дезинформация бесплатна, тогда как факты требуют работы, а работа сопряжена с затратами времени и денег. Во-вторых, на практике мы должны выделять ресурсы на их производство, подобно тому как необходимы ресурсы для очистки воды или обеспечения энергией — пользу последних никто не станет оспаривать. Это крайне важно. В основе должны лежать этические стандарты и ресурсы. В противном случае, за отсутствием доступа к фактам и судя по тому, в каком направлении развивается интернет, мы рискуем превратимся в существ, движимых исключительно эмоциями.

— Вы согласны с тем, что возвышение авторитарных правительств связано с экономическим кризисом, который тянется с 2008 года?

— Кризис оказал двоякое влияние. Во-первых, в разных частях мира восстановление после кризиса 2008 года произошло только у более состоятельных слоев, оно охватило далеко не всех. В Соединенных Штатах произведенные за последние годы богатства в большинстве своем сосредоточены в руках меньшинства. Если посмотреть на ВВП, создается впечатление, будто внутренняя экономика восстанавливается, однако в жизни простых людей никаких улучшений за последние десять лет не произошло. Во-вторых, есть и более глубинная проблема. В ответ на вызовы 2008 года никто не предложил какие-то новые идеи или мысли. Никто не сказал: «нам необходимо переделать систему», «мы должны найти другой способ оправдания демократии помимо экономического роста». По-моему, основная проблема коренится в идеологии: у нас должны быть такие аргументы в пользу демократии, в центре которых — сами люди и то, как они могут изменить свою жизнь к лучшему. Это важнее, чем полагать, будто демократия автоматически ведет к экономическому росту, чего в реальности не происходит.

— В своей книге Вы рассматриваете отношения России и президента Владимира Путина с Украиной. Правомерно ли классифицировать российское вторжение на Украину в 2014 году как событие, положившее начало новой волне авторитаризма в мире?

— Я уделяю довольно много внимания Путину и российскому вторжению на Украину, потому что, на мой взгляд, это событие выявляет ряд основных проблем. Первая из них — это олигархия и доведенное до крайности неравенство в доходах. Путин — олигарх. Он и люди, составляющие его ближайшее окружение, контролируют большую часть российских богатств, а значит, перед ними встает проблема. Они вынуждены пользоваться авторитарными методами правления, но при этом объяснять своим гражданам, что в других странах жить еще хуже, отсюда внешнеполитический дискурс о том, что демократия в соседних с Россией странах и на Западе в целом работает не так уж хорошо. Вторым моментом, который типичен для отношений между Россией и Украиной, является то, как сегодня экспортируется авторитаризм. Пример России наиболее показательный, но собственная версия авторитаризма имеется у Китая, некоторые его проявления мы наблюдаем и у администрации Трампа. Третий момент характерен для России. Речь идет об использовании в собственных интересах «цифрового мира» — явлении, возникшем в 2014 году. Когда Россия вторглась на Украину в 2014 году, это была обычная война: туда были отправлены артиллерия, самолеты и войска, но, что гораздо важнее, это была информационная война, нацеленная на то, чтобы не дать людям разобраться в происходящем, менять ход дискуссий и заставить жителей западных стран думать совершенно по-иному. Этот метод оказался невероятно эффективным и, возможно, в будущем именно он станет главным способом ведения войны.

— Каково влияние цифровой войны и дезинформации в 21 веке?

— Благодаря интернету мы знаем друг о друге больше, чем привыкли знать. Однако многое из того, что мы знаем, связано с человеческими эмоциями, с чувствами людей. Если у вас есть деньги, если вы являетесь государством или крупной компанией, вы получаете возможность узнать, во что люди верят, чего они боятся, и использовать эту информацию. И это совершенно новое явление, поскольку перед нами нетрадиционные политические акторы, участвующие в политических кампаниях. В итоге те страны, которые раньше считались «безопасными» для демократии, например США и Великобритания, рискуют стать мишенью организованных кампаний, которые могут повлиять на результаты выборов. Думаю, что эта проблема в 21-м веке никуда не денется, ведь дезинформация — это дешевое и легко осуществимое предприятие, организаторов которого довольно трудно выследить. Основной способ защитить себя — это признать, что нам необходимы факты, особенно факты на местах, а также местная и национальная журналистика.

— В книге Вы пишете, что Путин намеренно дестабилизирует демократии. Как ему удалось добиться такого влияния на посту президента России?

— Отличный вопрос. Путин пришел к власти, потому что его предшественнику Борису Ельцину требовалась защита. Путин завоевал особую популярность у населения благодаря удачной чеченской кампании, но своей нынешней властью, я думаю, он обязан тому, что смог заставить работать на себя российскую олигархию. Путину в наследство досталась страна с крайними проявлениями неравенства, и его политическая заслуга состояла в том, что он расколол целый ряд олигархий, а других ввел в свою систему. Путин и его ближайшее окружение — очень богатые люди. Он взял под контроль частные телевизионные каналы и заставил их работать на правительство, вот еще один секрет. В России есть пять-шесть каналов, которые на первый взгляд кажутся независимыми, между тем их работу согласовывают для того, чтобы кормить людей одной и той же риторикой. По сути, Россия — это телевизионное общество, вот еще одна причина невероятной популярности Путина. Но полагаю, рано или поздно у него возникнут серьезные проблемы. Это не будет длиться вечно.

— Почему Путин поддерживает крайне правых политиков в Европе, например, в Австрии и Германии? Можем ли мы считать его своего рода крайне правым лидером?

— Во-первых, потому что Путин не может продолжать значимое политическое реформирование Российской Федерации. Он хочет, чтобы Россия опиралась на ценности, которые не подразумевают включение в общество гомосексуалистов, иммигрантов, людей, которые чем-то не похожи на остальных. Такие воззрения крайне привлекательны для белых националистов в США, крайне правых националистов в Европе и прочих их представителей по всему миру. Кроме того, мы видим, что российское государство по разным причинам хочет ослабить Европейский союз и США. С этой целью оно и поддерживает крайне правых. И третья причина: Российская Федерация выступает за глобальное потепление и пытается внести сумятицу в дебаты по климату. Правда, не многие это понимают.

— Почему Путин решил поддержать выборы Дональда Трампа в 2016 году?

— Я историк и потому убежден, что через 50 лет мы узнаем то, чего не знаем сейчас. Но в моем понимании поддержка Трампа была частью более обширной стратегии поддержки кандидатов, которые отказываются от демократии. Прежде чем поддержать Трампа, Россия вторглась на Украину, поддержала крайне правые партии в Европейском союзе, выступила на стороне Брексит. На мой взгляд, это было всего лишь очередное проявление политической кампании, направленной против западных демократий.

— Вы писали, что Дональд Трамп — популист садистского склада. Что это значит?

— Мы часто используем слово «популизм», между тем его корень означает «люди», «популярный». В случае Трампа я не думаю, чтобы он жаждал помочь хоть какому-то сегменту американского общества. Суть его политики состоит в том, чтобы приносить людям боль, неравенство, провоцировать самоубийства и так далее.

— Президент Бразилии Жаир Болсонару (Jair Bolsonaro), уподобляясь Трампу и Путину, нападает на такие институты, как пресса. Как Вы оцениваете его правительство?

— Я наблюдаю типичное для людей желание отыскать быстрое решение для таких проблем, как коррупция. Однако проблема коррупции заключается не в одном только человеке, но и в законах. Трамп много толкует о коррупции, хотя понимает, что сам в высшей степени коррумпированный человек. У Болсонару мы видим типичное авторитарное поведение: он занимается поиском внутренних врагов — это чернокожие, гомосексуалисты, отрицает изменение климата, ускоряющееся глобальное потепление, позиционирует свою политику как далекую от коррупции, между тем сам окружает себя коррупционерами. Стандартный набор.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.