Гуаньча: почему Ким Чен Ын ни о чем не договорился с Трампом?

Вторая встреча Трампа и Ким Чен Ына, которая привлекла столько внимания, закончилась совсем не так, как ожидалось. Главам государств так и не удалось подписать какое-либо соглашение. После небольшой пресс-конференции президент США сел на «Борт номер один» и улетел домой.

Почему же встреча закончилась таким необычным образом? О чем не смогли договориться стороны? Как будет проходить денуклеаризация Корейского полуострова в дальнейшем? Какие меры предпримут лидеры стран для решения своих внутренних проблем? И состоится ли третья встреча Трампа и Ким Чен Ына?

Эти и другие вопросы мы задали в ходе эксклюзивного интервью с заместителем директора Института международных отношений, руководителем центра стратегических разработок Народного университета Китая профессором Цзинь Цаньжуну.



Гуаньча: Такое завершение встречи лидеров США и КНДР стало большой неожиданностью для всех. Нам всегда казалось, что изначальные договоренности при встречах на уровне глав государств должны достигаться заранее, маловероятно, что подобные встречи могут закончиться без подписания какого-либо соглашения. Как вы считаете, могло ли произойти что-то необычное в ходе встречи, что привело к такому финалу?

Цзинь Цаньжун: Обычно такое не происходит. Стороны были настроены на проведение плодотворной встречи. Соответствующие органы обеих стран проводили надлежащую подготовительную работу, но, возможно, лидеры стран ждали от встречи слишком многого. Недопонимание между сторонами возникло из-за их могущества.

Оба участника встречи пребывали в противоречивом настроении, особенно в отношении соглашения. Встреча с лидером КНДР благополучно сказалась на политической карьере Трампа. Предшествующие ему президенты, начиная с Клинтона и заканчивая Обамой, были бессильны перед ядерной проблемой Корейского полуострова. Если Трамп сможет решить ее, это поможет ему на выборах.

Ким Чен Ын, в свою очередь стремится заполучить расположение США. Для Северной Кореи это, прежде всего, значило бы получение реальной пользы в виде снятия экономических санкций и признания со стороны США.

Именно эти стремления подтолкнули их к проведению еще одной встречи. Но в то же время и Трамп и Ким Чен Ын — очень сильные лидеры, поэтому у их команд и специалистов и возникают проблемы в общении. Информация просто не доходит до них в нужном виде. Когда у сильных лидеров возникает острое желание провести встречу, их команда перестает учитывать различия и преувеличивает сходства в занимаемых ими позициях. В результате лидеры стран понимают, как сильно отличаются их взгляды, уже во время самой встречи. Прийти к каким-либо договорённостям в таком случае не представляется возможным.



— Да, даже сейчас видно, на сколько сильно лидеры стран стремятся к диалогу. Еще до начала переговоров Трамп заявил, что он «не хочет ускорять процесс денуклеаризации Корейского полуострова». После окончания переговоров высказал надежду, что следующая встреча «состоится очень скоро». Можно ли рассматривать это как гибкость занимаемой Трампом позиции?

— Трамп действительно так сказал, и это точно не понравится американцам. Они станут говорить: «Наш президент уехал развлекаться во Вьетнам, объявив в своей стране чрезвычайное положение». Чтобы оправдаться перед свои народом, Трампу пришлось заявить, что переговоры прошли «продуктивно», и положительно высказаться о лидере КНДР. Трудно сказать, насколько искренними были эти слова.

— Значит, третья встреча Трампа и Ким Чэн Ына все-таки состоится?

— Сейчас у Трампа хватает проблем внутри страны, приближаются выборы, они будут уже в следующем году, поэтому именно сейчас — самое благоприятное время для заключения соглашений с Северной Кореей. Во втором полугодии Трампу будет уже не до этого, про следующий год и говорить нечего. Позиция лидеров двух стран остается неизменной, и если третья встреча не состоялась до сих пор, то ее уже, скорее всего, не будет.

— После первой встречи в прошлом году ядерная проблема КНДР несколько раз обострялась, а стороны не приблизились к решению. На эту встречу возлагали столько надежд, но в итоге никакое соглашение так и не было подписано. Почему, по-вашему, программа денуклеаризации полуострова зашла в тупик?

— Главная причина — расхождение позиций двух лидеров, из-за которых стратегическое доверие между странами снижается, а их требования друг к другу так сильно отличаются. КНДР все еще не доверяет США, ей нужен мирный договор, установление дипломатических отношений и поддержка Америки. Но Америка боится, что, сделав это, она не получит отказ от ядерного оружия о ответ.

— Кажется, стороны стремятся получить желаемое, ничем не жертвуя.

— Именно так. Из-за многолетней неприязни друг к другу стороны не испытывают взаимного доверия и к тому же сталкиваются с возражениями у себя на родине. Многие представители истеблишмента не доверяют Северной Корее, которая отвечает им взаимностью. Ненависть друг к другу слишком глубоко засела в умах этих двух народов, которые не дают своим правителям полной свободы действий. От этого и возникают различия в занимаемых ими позициях.

В такой ситуации лидерам обеих стран необходимо принять важное решение, заручиться поддержкой технократов, придумать действенный способ. Сейчас стороны желают решить вопрос, но не могут из-за слишком значительных различий.

Кроме того, как я вижу, дипломатические службы обеих стран контролируются спецслужбами, что ограничивает их возможности. То, что цены за номер в отеле поблизости увеличились в пять раз благодаря СМИ, уже стало «международным анекдотом».

— Во время пресс-конференции Трамп заявил, что на встрече обсуждались расхождения и санкции. В каких областях, по вашему мнению, существует этот раскол? Смогут ли США вернуть КНДР за стол переговоров путем усиления санкций?

— Сейчас нет ясного ответа на этот вопрос, нам остается только строить предположения.

На данный момент нам стало известно несколько ключевых моментов. Во-первых, это сказанные в ходе пресс-конференции слова Трампа о желании КНДР добиться снятия сразу всех санкций США, а США так поступать не намерены.

Во-вторых, это сообщение, опубликованное в южнокорейских СМИ, в котором говорится о том, что стороны по-разному понимают сам термин денуклеаризации. США под этим словом имеют в виду «отказ КНДР от обладания ядерным оружием», а КНДР — уничтожение всего ядерного оружия как на самом полуострове, так и рядом с ним. Сюда попадают и Китай, и Россия, отчего такое понимание становится совершенно нереалистичным.

В-третьих, КНДР невероятно затянула процесс отказа от ядерного оружия и даже решила сохранить ракеты малой дальности. Для США интерес представляют только межконтинентальные ракеты, но для Японии и Южной Кореи опасны как раз ракеты с малым радиусом действия. США необходимо принять во внимание интересы своих союзников.

Смогут ли США вернуться к тем, методам, которые они применяли в 2017 году, пока неясно. Могу сказать только, что, как мне кажется, Трамп что-то готовит и хочет узнать, как на это отреагирует Северная Корея. В своем новогоднем обращении Ким Чен Ын предупредил, что, «придерживаясь санкций, США недооценивают решимость КНДР, которая пойдет теперь новым путем». На самом деле этот их «новый путь» ничем не отличается от старого.

Я думаю, что ждать возвращения к мерам 2017 года в ближайшее врем не стоит, стороны будут пытаться наладить общение и углубить взаимное доверие. Но если через три месяца прогресса в этом направлении не последует, то начнутся трудности.

— Какую, по-вашему, роль в решении корейского вопроса сыграет Китай?

— Можно сказать, что в решении корейского вопроса Китай всегда был источником «положительной энергии», всегда склонял стороны к мирному диалогу. Позиция Китая в этом вопросе предельно ясна. С одной стороны, он признает необходимость денуклеаризации полуострова. Пекин также предлагает сделать это мирными методами — прежде всего, путем переговоров, о чем в 2017 году говорил министр иностранных дел КНР Ван И. Сначала надо провести «прекращение в обмен прекращение», а потом произойдет «продвижение по двум направлениям». В позиции Китая по этому вопросу серьезных изменений не предвидится.

— То, что местом проведения переговоров был выбран именно Вьетнам, весьма символично. Когда «ливийская модель» перестала действовать, США предложили переход к «вьетнамской модели». Как вы это понимаете и какова вероятность того, что такая модель сработает в случае с Северной Кореей?

— В понятие «вьетнамская модель» заложено два смысла, касающиеся внешней и внутренней политики.

Раньше Вьетнам находился с США в состоянии войны, после чего произошло примирение, поэтому Америка надеется, что с Северной Кореей эта история повторится. А с точки зрения внутренней политики это внедрение экономической конкуренции при коммунистическом строе, а также оживление рынка при политической стабильности в стране.

Безусловно, «вьетнамская модель» не лишена привлекательности для КНДР, но сложно сказать, сможет ли она перенять ее из-за разницы в положении в этих двух стран.

Во-первых, Вьетнам был объединен, а Корея — нет. При этом Юг явно превосходит Север по всем показателям, и этот факт сильно давит на КНДР. Во Вьетнаме такой проблемы не было. Во-вторых, в странах отличаются политические режимы: руководство Вьетнамом осуществляет партия, находящаяся в центре политической системы страны, в КНДР такое же высокое место занимает высший руководитель. Безусловно, роль Трудовой партии Кореи важна, но она не принимает такое же активное участие в управлении страной, как Коммунистическая партия Вьетнама. Если во Вьетнаме у партии сменится глава, это ни на что серьезно не повлияет, а в КНДР о смене вождя и помыслить страшно.

Когда дело доходит до реформ, то Вьетнам, руководимый партией, с легкостью может признать некоторые прошлые ее решения ошибочными и изменить их. Таким образом партия «идет в ногу со временем», что хорошо для нее. В Северной Корее же существует одна большая трудность — передача руководства страной по наследству «родственникам Байтоушань». Такой принцип передачи власти нельзя назвать современным, и признание прошлых ошибок в таком случае становится невероятно сложным процессом. Ведь признание ошибок — это отрицание отца высшего руководителя. Поэтому нынешнему северокорейскому лидеру нельзя подвергать сомнению никакие решения его предшественников. А это в значительной степени затрудняет проведение реформ.



— Что, на ваш взгляд, необходимо предпринять для улучшения ситуации в Северной Корее?

— Во-первых, нужно поддерживать диалог с США и не пытаться претворить в жизнь угрозу, озвученную Ким Чен Ыном в новогодней речи. Не надо провоцировать изменчивую политику США. Во-вторых, нужно активно развивать отношения с Южной Кореей. Правительство Мун Чжэ Ина всячески этому способствует. Оно относится к левому крылу. Исторически КНДР более симпатизировали правые правительства, но случай с Мун Чжэ Ином — особенный, его родители — родом из Северной Кореи. Такой шанс КНДР упустить не должна. В-третьих, необходимо развивать отношения всестороннего сотрудничества с Китаем, самой важной для КНДР страной. А также с другими странами Юго-Восточной Азии.

Необходимо предпринять определенные меры во сфере экономического развития страны, особенно в сфере открытости для внешнего мира. Стране необходимо привлекать больше иностранного капитала. У КНДР есть свои ресурсные преимущества. В Северной Корее — много молодежи, образование находится на приемлемом уровне, общество построено в духе конфуцианства и обладает высокой трудоспособностью. Страна богата полезными ископаемыми и не страдает от засухи.



— Одним словом, КНДР необходимо поддерживать связь с внешним миром и использовать свои преимущества.

— Именно так.



— Большое спасибо, за то, что дали интервью.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.