Nedaa: кто должен помешать планам России в Сирии

Россия вмешалась в сирийский конфликт не только для спасения Асада, но и ради достижения более высоких целей, в результате чего местный режим превратился для нее в эффективный инструмент.

В главные стратегические цели страны, связанные с Сирией, входят восстановление статуса сверхдержавы и сокращение глобального влияния США и НАТО.

Что касается второстепенных стратегических целей, то они предполагают использование Ближнего Востока для расширения своего военного и дипломатического влияния.

Армия

— обеспечение доступа России к новым стратегическим базам на глобальном уровне

— восстановление российской военной мощи и развитие военного потенциала в новых областях

— увеличение объема продаж российского оружия

Политика

— раскол и роспуск НАТО

— легитимность России в качестве международного посредника

— расширение российского влияния на Ближнем Востоке и в Европе

— нормализация российских нарушений норм международного права

— создание сети привлекательных международных альянсов

Москва пытается приблизиться к упомянутым выше целям, создав центр безопасности подобно базе в Хмеймиме и порту Тартус в Сирии, чтобы продемонстрировать мощь в Леванте и за его пределами и при этом восстановить прежнюю сферу влияния на Ближнем Востоке.

Россия может использовать эти базы для конкуренции с НАТО в Средиземноморье и бросить вызов господству Турции и Соединенных Штатов в Леванте. Россия также использует эту инфраструктуру для усиления влияния в Африке. Наконец, ее вооруженные силы получают боевой опыт, а оружие успешно сбывается на мировом рынке.

Москва использовала военное вмешательство в Сирии для увеличения веса в качестве международного посредника, изменила направление дипломатического процесса, якобы сосредоточенного на урегулировании сирийского конфликта, для достижения своих более масштабных целей, таких как выход Турции из НАТО и доступ к денежным средствам на реконструкцию. Кампания Москвы направлена на использование ее влияния в Сирии на международном уровне и имела большой успех. Она даже смогла продемонстрировать свою привлекательность странам за пределами Ближнего Востока, но имеющим определенные интересы в Сирии.

Разногласия

Асад более предан Ирану, чем России, хотя Москва и Дамаск входят в одну ось. Кроме того, Россия не разделяет конечной цели Асада по возвращению всей сирийской территории. Она будет в значительной степени удовлетворена, если ей удастся обезопасить свои базы на сирийском побережье.

Критерии успеха для России намного ниже, чем для Асада и Ирана, и Москва придерживается решения конфликта с помощью дипломатии, которая частично легитимизирует власть Асада и похожа на концепцию времен Первой мировой войны.

Москва хочет сократить свои военные расходы и ослабить международное давление на нее и Асада. Ради этой цели она готова пойти на уступки, которые Асад отвергает.

Что касается Ирана, то он разделяет стремление Асада расширить зону своего контроля вглубь восточной Сирии, но не поддерживает Россию на дипломатическом направлении.

Асад активно поддерживает Иран в его попытках достичь более масштабных региональных целей, в то время как Россия стремится снизить уровень напряженности между Ираном и Израилем. В свою очередь Асад рассматривает Иран как полезный инструмент в противостоянии израильтянам.

Этот консенсус закрепился после того, как президент США Трамп одобрил присоединение Голанских высот к территории Израиля в марте 2019 года. Таким образом, судя по всему, иранское желание доминировать несовместимо с желанием России играть посредническую роль на Ближнем Востоке.

Кремль установил тесные связи как с Израилем, так и с Саудовской Аравией, чтобы позиционировать себя в качестве ключевого международного игрока, способного смягчить накал региональных конфликтов, разжигаемых Ираном. Он пообещал Израилю принять меры по ограничению иранского влияния в Сирии ради снижения уровня напряженности. Тем самым Москва выиграла время, хотя и не смогла выполнить обещанное.

Баланс сил

Режим Асада, Россия и Иран не контролируют друг друга. Сирийский лидер зависит от России и Ирана, чтобы выжить, но полностью им не подчиняется.

Каждый из трех союзников нуждается в поддержке двух других для достижения своих собственных целей. У всех есть преимущества, которые они могут использовать для маневров и влияния на остальных, когда им это удобно.

Конкуренция между ними выглядит наиболее интенсивной в недавно захваченных районах Сирии и касается контроля за денежными потоками и другими ресурсами.

Россия не может навязывать свои условия Асаду или Ирану, в то время как последние позволяют ей проводить свои операции в Сирии.

Москве также не хватает независимых вооруженных сил в этой стране ради обеспечения безопасности своих баз или победы над сирийской оппозицией, что делает ее зависимой от сил, лояльных Асаду и Ирану.

В частности, российское военное присутствие зависит, по меньшей мере, от сирийской инфраструктуры и материально-технической поддержки, и Кремль смирился с этим обстоятельством из-за нехватки ресурсов и желания научить армию тому, как сражаться в рамках альянсов.

Со своей стороны Асад не может предоставить достаточно вооруженных сил для обеспечения безопасности сирийского побережья, и этот факт, похоже, сильно удивил Москву.

Бывший командующий российскими силами в Сирии Александр Дворников публично заявил, что Россия была разочарована, когда обнаружила, насколько слаб сирийский режим на самом деле. Поэтому Москва рассчитывает, что Иран обеспечит безопасность ее баз на сирийском побережье и поможет ей в более крупных региональных кампаниях, чтобы ограничить свободу действий НАТО в Средиземном море и укрепить позиции в Африке.

Россия и Иран работают над формированием новых вооруженных сил для Асада, что уменьшит нехватку боевой силы в процессе расширения его контроля внутри Сирии.

Однако Россия и Иран конкурируют (не сотрудничают) друг с другом в данном вопросе, что затрагивает экономический потенциал контролируемых режимом районов, включая сети контрабанды, в которых участвуют военизированные формирования.

Пример из практики: юг Сирии

Южная Сирия представляет собой наглядный пример провала «российских усилий по примирению сторон» и указывает на сложные взаимосвязи между Асадом, Россией и Ираном в главных сирийских процессах. Юг Сирии — это яркий пример их обмана касательно деэскалации.

Освобождение южной Сирии было самой сложной задачей армии режима и имело наибольшее значение для сирийской революции.

В 2018 году регион оставался оплотом фракций «умеренной оппозиции», которые представляли политическую угрозу для Асада и «ранее тайно получали поддержку от Запада».

По мнению России, результаты «примирения на юге Сирии» должны были определить «будущее дипломатического урегулирования конфликта». Кроме того, она пыталась позиционировать себя в качестве посредника для снижения уровня напряженности в отношениях между Израилем и Ираном, которая возросла в результате мобилизации иранских вооруженных сил на юге Сирии.

Попытки России получить деньги на реконструкцию

Москва хотела воспользоваться миграционным кризисом и европейским неприятием беженцев, чтобы добиться для себя финансовых уступок, однако Асад вновь выступил против российских попыток вернуть беженцев в Сирию в обмен на финансирование.

Затем администрация Трампа стала прикладывать все усилия для лишения России и Асада доступа к денежным фондам, ужесточила санкции в отношении ключевых сирийских фигур и предотвратила перевод средств для реконструкции в Сирию, угрожая санкциями странам и компаниям, готовым инвестировать в эту страну.

Сам Асад не хочет возвращения своих «инакомыслящих граждан», особенно на фоне нестабильности на освобожденных территориях.

«Режим предпочитает управлять 10 миллионами лояльных граждан, нежели принять назад более шести миллионов беженцев», — заявил бывший глава разведки режима Асада Джамиль аль-Хасан.

Таким образом, Асад намекнул Европе, что отомстит вернувшимся беженцам, невзирая на российские гарантии.

Сирийский режим разрешил ограниченному числу беженцев вернуться в страну из Ливана с июля 2018 года, чтобы ослабить давление на «Хезболлу».

В конце того же года Россия снова пересмотрела свою стратегию, атаковав большую провинцию Идлиб. Полученные благодаря этому преимущества она использовала ради получения уступок от Турции, включая часть торгового обмена между провинцией Идлиб и остальной Сирией.

Свое соглашение с Турцией она использовала, чтобы снова запросить у Европы средства на восстановление Сирии, но европейцы снова отклонили это предложение.

Владимир Путин и президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган подписали сочинское соглашение по провинции Идлиб 17 сентября 2018 года.

Выводы

Отношения между Россией и Асадом дают ценную информацию о ходе войны в Сирии, поскольку неоднократные попытки первой предпринять военные и дипломатические меры свидетельствуют о сложном механизме принятия решений на военном и политическом уровнях в Сирии.

Россия не смогла изменить выигрыш Асада, но изменила условия конфликта так, чтобы это отвечало ее интересам.

При аналогичных ограничениях Асад совершал сложные военные и политические маневры, чтобы повлиять на ход войны, как того требовали его интересы, однако ему это не удалось.

Соединенным Штатам не удалось использовать свои возможности в Сирии, так как политические реалии не соответствуют военным.

Они должны поставить новые цели с учетом того, что война не может быть прекращена в краткосрочной перспективе, хотя Америка все еще может оказать значительное влияние на будущее Сирии.

Соединенным Штатам следует также поставить перед собой всеобъемлющую задачу по сохранению открытого пространства для политической конкуренции в Сирии.

Хотя Асад и его сторонники не могут выиграть войну напрямую, они могут нанести больше вреда сирийскому обществу и затруднить достижение мира.

Кроме того, Соединенные Штаты должны ограничить свои усилия по захвату большей части сирийского пирога и восстановлению авторитарных структур в захваченных районах. Переживаемое Америкой экономическое давление уменьшит размер возможного выигрыша в ближайшей перспективе, таким образом сохраняя пространство для конкуренции.

Американское присутствие в восточной Сирии необходимо для создания долгосрочных условий будущего дипломатического урегулирования конфликта.

Эта политика сложна и требует серьезных обязательств, но она возможна, если Соединенные Штаты хотят сохранить свое влияние в Сирии.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.