Сеймур Херш: В отношении России существует огромная враждебность
Легенда следственной журналистики Сеймур Херш (Seymour Hersh) в редком интервью рассказывает о своей яркой карьере и заявляет, что в официальных версиях некоторых самых важных новостей есть многочисленные нестыковки.
Я собираюсь взять интервью у 81-летнего дуайена следственной журналистики Сеймура Херша. «Файненшл Таймс» однажды назвала Сея, как его любовно окрестили близкие и друзья, «последний великим репортером Америки». Херш написал мемуары под названием «Репортер», в которых рассказал о своей журналистской карьере. Его считают одним из главных ниспровергателей традиционных представлений 20-го века. Этот человек рассказал о массовой бойне во вьетнамской деревне Сонгми, а позднее привлек внимание всего мира к зверствам в тюрьме Абу-Грейб.
Недавно Херш прилетел в Лондон, чтобы выступить в Центре следственной журналистики при Голдсмитском колледже. В течение двухчасовой беседы со мной он увлекательно рассказывает о многом: о Вьетнаме, о войне с террором, об отравлении Скрипалей «Новичком», о Трампе и о мнимом российском вмешательстве в выборы. К моменту нашего интервью, которое состоялось по телефону, 81-летний Херш уже вернулся в Вашингтон.
В свою профессию он пришел задолго до моего рождения. Этот человек внушает благоговейный трепет. Надо сказать, что перед интервью я немного нервничал. Из-за уличных чикагских манер у этого человека непросто брать интервью. Мне повезло, потому что Херш был в хорошем настроении. Он был весьма общителен и большую часть разговора весело посмеивался, делясь со мной воспоминаниями о своей яркой карьере.
В 1970-х годах Херш освещал в «Нью-Йорк Таймс» детали Уотергейта и рассказывал о тайных бомбардировках Камбоджи. Он также «провернул одно большое дело», разоблачив масштабную программу ЦРУ по прослушиванию разговоров участников антивоенного движения и прочих диссидентских организаций (это делалось в нарушение внутренних правил ЦРУ, запрещавших шпионить за американскими гражданами). Херш неизменно был болезненной занозой в боку истэблишмента.
Херш, а также Карл Бернстайн (Carl Bernstein) и Боб Вудворд (Bob Woodward) стали теми людьми, благодаря которым следственная журналистика приобрела свой эффектный облик: репортер с закатанными рукавами, обзванивающий источников в поисках свежих сенсационных новостей или встречающийся с анонимными поставщиками информации в тайных местах. Несомненно, в реальности в следственной журналистике гораздо меньше обаяния и романтики, и строится она в основном на грубом подкупе. Как рассказывает Херш в своих мемуарах, прилежание и отношение к работе он унаследовал от отца, и никакой другой образ жизни ему неизвестен.
История о том, как Херш решил выпустить мемуары после того, как поклялся ничего не писать о семейных делах, весьма типична для этого журналиста. Он писал книгу о вице-президенте Буша Дике Чейни, но в этот период возникла исключительно неблагоприятная реакция на действия разоблачителей, а это означало, что он уже не сможет защитить своих источников. В результате он решил продать свой второй дом, чтобы вернуть щедрый аванс, однако главный редактор издательства «Альфред А. Кнопф» Сонни Мехта (Sonny Mehta) убедил его написать автобиографию.
Его мемуары похожи на результат перекрестного опыления «Приключений Оги Марша» Сола Беллоу и «Всей президентской рати». Херш вырос на окраине Чикаго и в юношеском возрасте был вынужден заняться семейным бизнесом по стирке белья, когда от рака легких умер его отец. В школе он не блистал особыми успехами, и интеллектуальная жизнь не была написана ему на роду. В журналистику он попал вроде бы случайно.
Ему помогла счастливая случайность. Однажды утром после того, как Херш всю ночь играл в покер и проиграл все свои деньги, ему позвонили по телефону. Это был звонок из «Сити Ньюс». Так получилось, что в ту ночь он ночевал в своей старой квартире, забыв уведомить будущих работодателей о смене места жительства. Так началась одна из самых выдающихся карьер в журналистике. Если бы не склонность Херша играть в покер ночи напролет, мы бы не узнали о всевозможных злодеяниях и преступлениях государства в государстве.
На самом деле, он много лет не мог найти надежную работу. Все изменилось, когда Херш написал свою историю о Сонгми. Его материал стал достоянием истории, начиная со слов матери одного из солдат, которая сказала: «Я отправила им хорошего мальчика, а они сделали из него убийцу». Или со слов другого солдата, который прямо заявил: «Это было сродни нацизму».
От повествований о том, как солдаты подбрасывали в воздух младенцев и нанизывали их на штыки, или как водители военных джипов пришивали к приборной панели отрезанные человеческие уши, стынет кровь в жилах. Рассказ о Сонгми заставил мир почувствовать всю жестокость, чудовищность и порочность американской военной машины и придал новые силы антивоенному движению.
Но даже став лауреатом Пулитцеровской премии, Херш не мог получить работу в «Нью-Йорк Таймс», о которой издавна мечтал. Его неуживчивость не шла на пользу, ведь Херш дважды бросал трубку во время телефонного разговора с исполнительным редактором газеты Эйбом Розенталем (Abe Rosenthal).
Херш сегодня честно признается, что мог и не добиться таких высот. Он работал в пору расцвета американской журналистики, когда ему щедро платили за разоблачения, и когда у изданий имелись серьезные финансовые средства, чтобы оплачивать серьезные материалы. Когда Херш писал для «Нью-Йорк Таймс» о Парижских мирных соглашениях, его поселили в знаменитом пятизвездном отеле «Крийон».
Едва начав интервью, мы перешли к обсуждению современных событий, включая предполагаемое российское вмешательство в американские президентские выборы. У Херша очень четкая точка зрения по этому вопросу, и он чувствует, что здесь дело нечисто. Он заявляет, что в отношении России существует огромная враждебность. «Все эти разговоры о русских хакерах и о вмешательстве в выборы совершенно нелепы и противоречат здравому смыслу», — говорит ветеран журналистики. Он изучал эту тему, но не готов рассказать об этом публике. Пока не готов.
Херш шутит, что в последний раз американский военный истеблишмент с «высокой степенью уверенности» говорил об оружии массового уничтожения в Ираке. Он отмечает, что АНБ не очень уверено в русских хакерских атаках. Эти доводы звучали и раньше. Нет ни единой общенациональной разведывательной оценки, с которой согласились бы все 17 американских спецслужб. «Когда разведывательное сообщество хочет что-то сказать, оно говорит это. А высокая степень уверенности по сути означает, что они не знают».
Херш также неоднократно заявлял, что официальная версия отравления Скрипалей не выдерживает критики. Он сказал мне: «Эта история об отравлении „Новичком» как-то не очень хорошо стыкуется. Он [Скрипаль] скорее всего вел с британской разведкой разговоры о российской организованной преступности». По мнению Херша, неудачный поворот событий с отравлением других жертв указывает скорее на причастность сил организованной преступности, нежели на действия по указанию государства. Это полностью противоречит официальной позиции британского правительства.
Херш скромно отмечает, что это всего лишь его личное мнение. Личное или нет, но про Обаму он говорит очень язвительно: «приспособленец», «четко формулирует свои мысли, но далеко не радикален», «посредник». Во время выступления в Голдсмитском колледже он заметил, что либеральные критики себе на беду недооценивают Трампа.
Свою речь в Центре следственной журналистики он закончил историей о том, как обедал со своими источниками после событий 11 сентября. Он выразил недовольство по поводу того, что спецслужбы не раскрывают имеющуюся у них информацию. Один его источник из ЦРУ в ответ заявил: «Сей, за все эти годы ты так ничего и не понял. ФБР ловит грабителей банков, а ЦРУ грабит банки». Это прелестный, хотя и немного загадочный афоризм.
Я спросил Херша, почему война в Сирии расколола левых. Он написал серию скандальных очерков для британского журнала «Лондонское книжное обозрение» (London Review of Books), в которых утверждает, что атаки с применением химического оружия могли быть делом рук каких-то других сил, а не Асада. Журналист на протяжении десятилетий писал материалы для издания «Нью-Йоркер» (The New Yorker), но на сей раз оно отвергло его очерки, что привело к размолвке.
В своем очерке «Красная линия и крысиная тропа. Эрдоган, Обама и сирийские повстанцы» (The red line and the rat line: Erdogan, Obama and Syrian rebels) Херш пишет, что доступ к химическому оружию имели обе стороны. Он пошел еще дальше, заявив, что эту атаку под чужим флагом могли осуществить повстанцы или даже турецкое правительство Эрдогана, дабы выкрутить Обаме руки и заставить США вмешаться в конфликт, так как данное нападение стало нарушением тех красных линий, которые провел сам Обама.
Херш также рассказал о «крысиной тропе» поставок оружия, проторенной между Ливией и Сирией ЦРУ с участием МИ6, которая использовала подставные компании. Это было сделано для снабжения сирийских повстанцев, в том числе, джихадистских группировок, дабы помочь им в свержении Асада. Это поразительное разоблачение с учетом того, что Соединенные Штаты ведут войну с террором и намереваются нейтрализовать «Исламское государство» (запрещено в России — прим. перев.)
Критику в адрес режима Асада Херш препарирует пункт за пунктом. Он довольно грубо заявляет мне: «Если Асад проиграет, его повесят на фонарном столбе вместе с женой и детьми». Далее Херш уточняет, что на войне случаются гнусные вещи, вспоминая, как союзники сбрасывали зажигательные бомбы на японские и немецкие города, а в конце Второй мировой войны подвергли атомной бомбардировке Хиросиму и Нагасаки. Он имеет в виду, что военные преступления совершают все стороны.
Херш рассказывает мне, что Соединенные Штаты тоже сбрасывали бочковые бомбы. К этому пункту можно добавить много других примеров из истории, скажем, применение дефолиантов и других химических веществ во Вьетнаме, а также использование белого фосфора и обедненного урана в Ираке. «Где здесь нравственное превосходство?» — спрашивает он. Все это напоминает мне высказывания слишком эмоционального американского генерала Кертиса Лемея (Curtis LeMay), который как-то раз сделал скандальное заявление о том, что если бы он проиграл Вторую мировую войну, его судили бы за военные преступления.
Херш говорит мне, что война в Сирии «похожа на справедливую войну», потому что Асад сражается против захвата власти исламистами и против насаждения шариата. Критики могут опровергнуть его доводы, сказав, что это чрезмерно упрощенный анализ ситуации, поскольку там воюют и умеренные силы. И кто усомнится в том, что баасистский режим Асада является жестокой диктатурой? Херш мимоходом замечает, что до войны он раз пять или шесть встречался с Асадом. Это напоминание о том, какая удивительная у него жизнь: ведь он знает хороших, плохих и отвратительных людей.
Далее мы переходим к разговору о тайном финансировании и поставках оружия исламистам-моджахедам в годы советской войны в Афганистане. Этим занимались западные спецслужбы, а также саудовцы и пакистанцы. Херш вспоминает, как ярый антикоммунист и советник Джимми Картера по национальной безопасности Збигнев Бжезинский планировал заманить русских в их собственный афганский капкан, полагая, что это ускорит крах Советского Союза.
Выступая в Голдсмитском колледже, Херш расплывчато сослался на одну программу финансирования, на которую в свое время наткнулся, но вдаваться в подробности не стал. Большинство сведущих людей в курсе истоков этой истории. Мало кто осознает, что это широкомасштабная засекреченная программа, которая была рассчитана на бывшие республики СССР, а также на страны Ближнего Востока и Африки, и что она действует вплоть до сегодняшнего дня. Она была разработана, чтобы способствовать выполнению геополитических задач, и предположительно исходила из того, что цель оправдывает средства. Я упоминаю документы британской разведки из 1950-х годов, где говорится о необходимости нейтрализовать арабский социализм и национализм. «Империализм есть империализм», — говорит в ответ Херш.
В другой статье под названием «Как военный военному» (Military to Military) Херш рассказал о совершенно секретных каналах общения между военными, задействованными на сирийском театре. Когда Объединенный комитет начальников штабов США в обход Обамы передал важную разведывательную информацию о борьбе против «Исламского государства», один друг Асада сказал, что в доказательство своей добропорядочности они должны принести ему голову Бандара. Принц Бандар ибн Султан был послом Саудовской Аравии в США и генеральным директором саудовского разведывательного ведомства. Согласно сообщениям в «Уолл-Стрит Джорнал», он играл важнейшую роль в вооружении джихадистов, которые воевали против Асада. Бандар до сих пор близок к клану Бушей. Естественно, американцы отклонили предложение сирийца.
Я спросил Херша о роли Бандара в различных тайных событиях, в том числе, о том, как он выступал в качестве посредника между афганскими моджахедами и ЦРУ, которое поставляло им оружие, о сделке между британской корпорацией «Бритиш Аэроспейс» (ВАЕ) и Эр-Риядом, знаменитой своими взятками и откатами, а также о деле «Иран-контрас». Имя Бандара неоднократно всплывает в докладе об 11 сентября, в том числе, в связи с переводом денег со счета его жены принцессы Хайфы связному двоих террористов. Херш не останавливается подробно на этом вопросе, однако выражает мнение, что наследный принц Мохаммед ибн Салман может оказаться даже хуже, чем Бандар.
Поняв, что Херша по-прежнему интересует эпоха Буша, хотя он не стал заканчивать книгу про Чейни, я спрашиваю его о статье «Смена направления» (The Redirection), которую он написал в 2007 году в «Нью-Йоркер». Он говорит, что удивлен тем, как много раз перепечатывали эту историю. Я спрашиваю об изложенных им доводах о том, будто американская политика была направлена на нейтрализацию географической сферы шиитов, простирающейся от Ирана до Сирии и Ливана, где действует «Хезболла», и тем самым, на перекройку границ, установленных соглашением Сайкса-Пико, под нужды 21-го века.
Далее Херш говорит, что Буш и Чейни поддерживали контакты с Ираном, однако отрицает, что Иран активно действовал в Ираке. «Они предоставляли разведывательную информацию, собирали разведывательную информацию… США часто проводили операции за рубежом, и действовали намного агрессивнее Ирана».
Он считает, что администрация Трампа не помнит о такой тактике. Но я уверен, что у военно-промышленного комплекса память намного лучше. В начале 2000-х Херш был на встрече в Иордании, где его проинформировали: «Вы, парни, понятия не имеете, что затеваете». Речь шла о кровавой межконфессиональной бойне, которая позже началась в Ираке.
Я спрашиваю его о докладах аналитических центров РЭНД и «Стратфор», в том числе, о документе [бывшего вице-президента США Дика] Чейни и [бывшего заместителя министра обороны] Пола Вулфовица, в котором они пишут о целенаправленном расчленении Ирака по этно-конфессиональным признакам. Херш сокрушенно заявляет: «На следующий день после 11 сентября нам надо было обратиться к России. Мы сделали то, что Джордж Кеннан просил нас никогда не делать: мы слишком сильно расширили НАТО».
В итоге мы начинаем размышлять об 11 сентября, наверное, потому что это еще одна повествовательная линия, которую готовы развенчать скептики. Опросы общественного мнения показывают, что у значительной части американского общества есть сомнения по этому поводу. Эти сомнения усилились, когда в прошлом году рассекретили 28 страниц из доклада о терактах 11 сентября. Их содержание опровергло версию о том, что эти теракты организовала и провела группа террористов, действовавшая самостоятельно. Это намек на то, что у них могли быть государственные спонсоры, и что к этому могли приложить руку саудовцы.
Херш говорит: «Я не могу в полной мере поверить в то, что ответственность за 11 сентября несет Усама бен Ладен. Конец этой истории нам на самом деле неизвестен. Я знаю людей из разведки. Но мы даже предположительно не можем сказать, кто что делал». Он продолжает: «Этот парень жил в пещере. Он и по-английски говорил довольно посредственно. Да, он был умный и очень сильно ненавидел США. А мы в ответ атаковали талибов. Прошло 18 лет. И что из этого вышло, ребята?»
Концепция вечной войны не совсем случайна. На ней была основана доктрина Трумэна. Его преемник во власти Эйзенхауэр придумал термин «военно-промышленный комплекс». В 2015 году гендиректор гигантского оборонного подрядчика «Локхид Мартин» заявил, что чем больше будет нестабильности в Азиатско-Тихоокеанском регионе и на Ближнем Востоке, тем больше будет у них прибылей. Иными словами, война полезна для бизнеса.
Мы также обсуждаем его недавнюю книгу о мифах вокруг гибели террориста номер один под названием «Убийство Усамы бен Ладена». Херш говорит: «Он сбежал в Тора-Бора. Мне кажется, что пакистанские спецслужбы схватили бен Ладена довольно давно. Возможно, он жил в Абботабаде [город с крупным военным гарнизоном, где его убили] лет пять-шесть, о чем говорят перебежчики из пакистанской разведки». Он утверждает, что в то время американцы этого не знали. «Никто не знает… А потом кто-то пришел и рассказал нам». Херш имеет в виду пакистанского перебежчика, который получил большую часть награды за Усаму, сумма которой составила 25 миллионов фунтов стерлингов.
Херша в последние годы довольно резко критикуют за те статьи, которые он пишет о Сирии и об Усаме бен Ладене. Его называют апологетом Асада и русских, хотя сам он утверждает, что просто занимается поисками правды.
Критики также утверждают, что Херш конспиролог, хотя в своей книге о жизни Джона Кеннеди «Темная сторона Камелота» (The Dark Side of Camelot) он пишет, что Освальд, скорее всего, был убийцей-одиночкой. Несколько лет назад я говорил с Хершем на эту тему, и он заявил, что во время написания книги просто не смог накопать на Освальда ничего больше. Похоже, что аналогичную позицию занимают и некоторые другие люди с левого фланга, такие как Ноам Хомский, который считает Кеннеди либеральным ястребом войны, но не угрозой истэблишменту.
Должен сказать, меня озадачило то, что человек, всю свою жизнь имевший дело с тайными операциями и шпионами, целиком заглотил наживку официальной версии. В своей автобиографии он с теплотой вспоминает о своих контактах с голливудским режиссером Оливером Стоуном в конце 80-х. Но когда Стоун начинает развивать свою теорию о том, что Кеннеди был убит в результате заговора ЦРУ, Херш машет на него рукой и говорит, что это нелепая идея. Стоун на это отвечает: он всегда знал, что Херш агент ЦРУ.
Херш не намерен останавливаться. У него сейчас множество работы, и он хочет рассказать миру увлекательную историю о мнимой хакерской атаке на Национальный комитет Демократической партии и на американские выборы. И кто знает? Может быть, книга про Чейни когда-нибудь увидит свет. Похоже, что Хершу придется добавить к своим мемуарам одну-две главы.
